IV. РИСК

Линия Париж — Женева столь же загружена, как и «Риц» (гостиница класса «люкс» в Париже). Не связывает ли она деловую столицу континентальной Европы, мир тайных финансовых операций и вершины роскоши? В самолете нередко встречается знакомый, мешающий читать «Геральд трибюн». На сей раз моим соседом является лицо из мира рекламы, которое знало времена довольно сомнительной славы, прежде чем отойти от активной деятельности из-за некоторых обвинений. Воришка, но хитрец; он и пяти минут не разыгрывает из себя has Вееn. «Никогда я не зарабатывал столько денег, как с тех пор, как расстался со своим агентством. Теперь мое занятие — сделки, связанные с недвижимостью, с картинами. Доходы у меня больше, а работаю я меньше. А как у вас, все в порядке?»
Что касается меня, то я возвращаюсь из Мадрида и направляюсь в Лозанну по делам, которые касаются наших последних приобретений. Я устраиваю тысячу человек на площади 15 тыс. кв. м. Я бьюсь с бюджетом, не имеющим достаточных заделов. Я, утвердившийся предприниматель, слушая его, испытываю мимолетную зависть к свободе этого отщепенца.
На той же неделе Жан-Луи Гийо, который за три года возродил агентство Франс Пресс (АФП), объясняет мне, каким образом ему удалось это сделать. Его история напоминает ту, в которой миллиардер, начав свою карьеру с покупки яблока, вытер его и перепродал за двойную цену, чтобы купить потом два яблока, потом четыре, потом восемь, шестнадцать, и в этот момент… стал наследником своего дяди! Гийо сократил расходы, пустил в ход досрочные пенсии, повысил тарифы, закрыл некоторые бюро и в это время обнаружил, что АФП, обзаведясь в свое время недвижимостью для размещения своих руководителей бюро, владеет участком земли в Токио стоимостью 80 млн. долл. Он продал его и сразу же погасил все долги.
В принципе, согласно теории капитализма от Адама Смита до Маркса, подрядчик становится предпринимателем и рискует своими капиталами, чтобы получить от них максимальную отдачу. В реальной жизни это не столь очевидно. Бывший патрон рекламного агентства замечает, что его доходы достигают удивительных размеров после того, как он перестал быть владельцем предприятия и стал посредником с помощью одной спекулятивной операции. ПДЖ АФП решает финансовую проблему, которую год кропотливой работы едва ли мог сдвинуть с места.
Если бы деньги действительно были главной движущей силой предпринимательства, предприниматели получали бы прекрасные доходы. Между тем сколько имеется по-настоящему рентабельных предприятий (список самых крупных доходов во Франции, по данным 1987 г., свидетельствует, что сотый доход — всего их 700 тыс.— едва превышает 100 млн. франков: мизерная сумма), скольким предпринимателям действительно сопутствовала удача?
А в это время настоящие деньги аккумулируются в чисто финансовых учреждениях и настолько основательно, что такая могущественная фирма, как «Томпсон», составила большую часть собственного капитала благодаря финансовому филиалу, созданному на периферии фирмы, и дело дошло до того, что в октябре 1989 года ей «посоветовали» уступить этот из ряда вон выходящий филиал крупному национализированному банку.
Бесспорно, деньги остаются в центре профессии предпринимателя; это будет тема нашей ближайшей главы. Но риску — этой пикантной стороне капиталистического мира, где предприниматели являются капитанами,— сопутствует немало других обстоятельств.
Чем рискуют?

Чем рискуют? Как бы в ответ на знаменитое скорбное замечание Клоделя о терпимости — «Для этого существуют дома!» — в наше время гиперспециализации стали неизбежно по являться «дома капитал-риска».
Чтобы выжить, будучи связанным с профессией финансового риска, нужно, очевидно… поделить этот риск на части. Идя на рискованные операции с капиталом, предприниматель не может заранее знать, какой из его денежных вкладов в новые пред приятия принесет ему доход, двадцатикратно превышающий за траты. Точно так же издатель не выпускает только одни бестселлеры! Следовательно, если даже он умудряется предугадывать успех, его профессия не свободна от действия законов статистики. Производя определенное количество капиталовложений, на значение которых всякий раз выглядит отнюдь не глупо, он может надеяться, что некоторые из них принесут баснословный выигрыш, который компенсирует незначительные результаты всех других.
Но во главе каждого из предприятий, в которые вкладывает средства дом капитал-риска, находится руководитель, который не делит свой риск на части. Он вкладывает в свой проект все и гораздо больше, чем только деньги.
Гийо знал, что если ему не удастся поднять АФП, то настанет день, когда он, как и его предшественники, оказавшиеся слишком слабыми управляющими, потеряет свое место.
Наш чересчур хитрый рекламных дел мастер пошел на риск, чтобы довести до максимума свои комиссионные; он обеспечил денежные поступления, но подмочил свою репутацию.
Ален Шевалье рискнул сделать двойное вливание в интересах развития «Моэт Эннесси»; слияние, породившее ЛВМЭ, дестабилизировало поддерживавший его капитал, и, несмотря на прекрасные итоги, он потерял над ним контроль и свое кресло.
Филипп Рувийуа становится президентом Национального общества железных дорог Франции (НОЖДФ) в феврале 1988 года, имея великолепную профессиональную репутацию. 27 июня крупное крушение на Лионском вокзале уносит пятьдесят шесть человеческих жизней. Так как это уже третье происшествие за шесть недель, общественное мнение недовольно. Рувийуа подает в отставку. Невезение является частью риска.
Жорж Пебро рискует затеять политико-финансовую операцию, отдающую манией величия, с «Сосьете женераль». Он оступается, увязает и теряет доверие.
В 1986 году Жан Дромер дает согласие правительству Ширака возглавить ПСК. Никто не отрицает его компетентности. Но он решил выйти на сцену в результате назначения, которое рассматривалось как политическое. В 1988 году меняется большинство: Рокар роняет слезу по поводу его судьбы, но тем не менее освобождает его.
Жан-Шарль Линьель торжествует в марте 1979 года, вы купая — дорого — «Прогре де Лион», основанную его дедом. Вскоре он рискует повздорить сначала со своим собратом и конкурентом «Дофине» (с которой его связывало выгодное соглашение), затем со своими журналистами, наконец, со своим рекламным агентством «Гавас». В январе 1986 года, погрязнув в долгах, он вынужден уступить как раз тому, кому хотел бросить вызов,— Роберу Эрсану. С тех пор он тоже предпочитает профессию торговца картинами более рискованной профессии предпринимателя.
Однако профессия предпринимателя не связана только с риском, чреватым столь тяжелыми последствиями. Любое решение, как мы видели, включает риск, потому что будущее не может быть написано на бумаге. Но если фирма «Данон» оказывается вынужденной снять с продажи по истечении трех месяцев свой новый десерт с мятным сиропом, немногие, даже на самом предприятии, услышат разговоры на эту тему. Когда крупный банк оказывается причастным к МАТИФ[5], стараются принять меры, чтобы эта новость осталась между хорошо воспитанными людьми. Разве в рыночной экономике не происходит то же, что бывает в природе, где тратится много семян, чтобы появился росток?
Рынок — это движущаяся неясная мишень, которую невозможно поразить наверняка. Поэтому здравый смысл подсказывает каждому руководителю, что нужно принимать меры предосторожности на тот случай, если потребуется несколько больше времени и расходов на исследования или рекламу. Предприниматель заинтересован в том, чтобы объявлять своим акционерам немного уменьшенный результат операции по сравнению с тем, на который он надеется. В то же время руководители его подразделений предусматривают в своих бюджетах заделы на случай непредвиденных обстоятельств. Машина, движущаяся нормально, страхует себя с помощью амортизаторов.
Когда трудности становятся чрезмерными, вводится режим экономии. Увы, то, что дает быструю экономию средств,— вынужденные урезывания ассигнований на рекламу или инвестиции — создает трудности для последующей деятельности. И, напротив, то, что вызывает снижение издержек на длительное время,— например, сокращение штатов — обходится дороже выигрыша, который им порожден.
Происходит ли все это быстро или медленно, постепенно или резко, в любом случае предприниматель, сохраняющий хладнокровие, располагает средствами, позволяющими идти на финансовый риск. Но эти действия забавляют отца семейства недолго. У любого настоящего предпринимателя есть что-то от грабителя. Воскресными вечерами Карло де Бенедетти собирает у себя в Турине ближайшее окружение: «Там мы разрабатываем стратегию, а на неделе каждый из нас охотится на своей стороне».
На крайний риск предприниматель идет чаще всего сознательно. Именно он решает вопрос о выпуске нового товара, о расширении производства, о неординарном помещении капитала, о выкупе, о слиянии и даже о ППК. Риск является неизбежным вкраплением в любое решение.
Можно обанкротиться, не давая для этого никакого повода, только от одной долларовой встряски, но, по статистике, это бывает так же редко, как авария на дороге по вине хорошего водителя.
Чаще всего, как на войне, приходится рисковать собственной шкурой. Крупные проекты, крупные успехи, крупные должности никогда не могут быть добыты наверняка или когда заблагорассудится. В большинстве случаев они являются результатом работы (без которой молодые предприниматели чаще всего не могли бы выжить) и минимального везения.
Что касается тех, кто ведет игру в высших эшелонах бизнеса, то они достигают пика с помощью высокой стратегии, сложных переговоров или дерзкой операции. В начале 1989 года президент «Набиско» Ф. Росс Джонсон предложил 17,5 млрд. долл.— полученных, естественно, взаймы от акционеров, для того что бы самому выкупить свою фирму. Верх единодушия! Он проиграл более крупному носорогу, но, прежде чем уйти, приготовил себе то, что американцы называют позолоченным парашютом… Ибо если в этих играх терпишь неудачу, нужно уходить.
Пример Бернара Пажези дает предпринимателям гораздо больше пищи для размышлений, чем простой финансовый риск. В течение 25 лет он создавал мощную страховую компанию «Миди»; не контролируя свой капитал, он постепенно терял свои позиции, потому что от него отвернулись акционеры.
Подлинным риском в конечном счете является тот, которому подвергаешь самого себя, в том числе в результате переутомления. Молодой предприниматель рискует своим здоровьем; став пожилым, рискует своим положением.
Осторожность и безопасность

Осторожность и безопасность. Однако столь разные знатоки, как Петер Дрюкер и Бернар Тапи, категоричны: для профессии предпринимателя гораздо более характерна осторожность, чем риск.
Один вел наблюдение за тремя поколениями предпринимателей и занимался их исследованием; другой в промежутках между своими сделками, победами, эмиссиями и выборами мог бы сойти за канатоходца. Если он все еще на месте, то это потому, настаивает он, что берется за дело лишь после того, как тщательно изучит его и точно уяснит, что нужно предпринять. «В противном случае я бы уже давным-давно прогорел!» — восклицает Тапи.
Это верно и вместе с тем нет. Чтобы выиграть авторалли Париж — Дакар или по крайней мере доехать до финиша, необходимы тщательная подготовка, личная тренировка, поддерживающая команда и безукоризненная техника. Не приняв этих предварительных мер предосторожности, трудно рассчитывать на успех. Конечно! Но чтобы включиться в это ралли, нужно уже быть немного чокнутым. Верно то, что все предприниматели — люди своеобразные, но выживают только самые осторожные из них.
Опытный предприниматель, который не может переложить ни на чьи плечи рискованную операцию на предприятии, самой системой обречен на осторожность, и прежде всего в своих собственных интересах. Разве он неотзываем ad nutum по закону? Иными словами, в любой момент он может быть снят с должности своим административным советом и в худшем случае без компенсации. Гораздо труднее освободиться от профсоюзного уполномоченного, чем от ПДЖ. Вот вам почти норма нравственности, принимая во внимание, что он наделен значительной властью. Не предавался ли смерти в некоторых первобытных племенах из бранный вождь по окончании срока своего правления? Сегодняшним административным советам, может быть, слишком далеко до первобытных племен…
Тем не менее всякий предприниматель, чувствуя ненадежность своего положения, вынужден отдавать немалую часть своего времени обеспечению собственной безопасности. Единственным надежным средством здесь является единоличное владение большей частью капитала. Для «Булонри савуайард» это не составляет большой проблемы; но как только появляется желание расширить дело, приходится обращаться к акционерам, которые дают дополнительные капиталы и тем самым ослабляют ваш контроль.
«Вот почему,— говорит Робер Эрсан,— я всегда предпочитал иметь скорее долги, чем компаньонов!» В этом случае нужны по крайней мере надежные банкиры. И если принять во внимание те суммы, которые они одалживают Эрсану, бессонница должна быть у них, а не у него…
У других крупных предпринимателей сон не может быть столь же сладким, потому что они предпочли открыть свои капиталы. Некоторые примирились с этим и делают ставку на свои личные достоинства, чтобы обеспечить себе поддержку акционеров. Так было с Жильбером Тригано и с Антуаном Рибу, в руках которых находятся всего лишь крохи капитала собственной компании. Исходя из горького опыта некоторых своих собратьев, они заботятся только о том, чтобы надежнее защитить интересы своих акционеров, даже если при этом они надолго ослабляют собственные позиции.
Бернар Арно, вытеснивший Алена Шевалье, служит вместе с Венсаном Боллоре весьма характерным олицетворением новой системы, которая позволяет сочетать личную безопасность с ростом ступенчатого контроля. Антуан Бернхайм (от Лазара), являющийся советником этой пары молодых волков, забавно называет его «печная труба». Достаточно держать минимум 51% капитала чисто финансовой головной компании, которая, в свою очередь, приобретает 51% средств другой компании, куда привлекаются денежные вклады, чтобы взять под контроль крупное дело, которое таким образом прочно удерживается, хотя в конечном счете в него вложено всего лишь от 15 до 20% капитала. Именно таким путем Жан-Люк Лагардер овладел империей «Матра-Ашетт». Таково было теоретическое построение, с высоты которого Жорж Пебро намеревался овладеть укреплениями на бульваре Осман, 29 — резиденцией «Сосьете женераль».
Эта идея столь же стара, как и акционерное общество, но ей открыто блестящее будущее — и это по двум причинам. Эра либерализма возродила во всем мире интерес к капиталам; лучшие из числа новых предпринимателей не довольствуются больше только восхождением на вершину пирамиды; они хотят там остаться и обогатиться, и они усвоили метод. Другая причина еще более проста: в мире сегодня имеется гораздо больше капиталов для помещения в дело, чем талантов, способных заставить эти капиталы плодоносить. Те, кто умеет это делать, без труда обеспечивают свое финансирование с помощью акционеров, которые доверяют им всю полноту власти взамен на приличную прибавочную стоимость. А это обязывает современного предпринимателя быть одновременно и руководителем предприятия, и финансистом.
Но это капиталистическое предпринимательство четвертого типа находится пока еще на стадии блестящих образцов. Фактически большинство предприятий во Франции относится к трем большим категориям: фамильное акционерное предприятие (от продуктовой лавки в жилом квартале до фирмы «Пежо»), государственный капитал (привет вам, послевыборные будни!) и смешанное акционерное предприятие (с ПДЖ-менеджером, владеющим все чаще и основным капиталом).
Именно это последнее описал уже Дж. Гэлбрейт двадцать пять лет назад под названием техноструктуры. Он ставил в вину этому типу предприятия вялый менеджмент, потому что не находилось ни одного достаточно крупного акционера, способного править бал. В итоге сами руководители подбирали состав административных советов, которые, в свою очередь, должны бы ли выбирать их…
С тех пор капиталистические джунгли породили хищного зверя, одна только угроза со стороны которого не дает пред принимателям-менеджерам спокойно спать: это рейдер (raider), и его любимое оружие — ППК. Контроль силами акционеров, который сама система перестала вырабатывать, был воссоздан вне ее в другой форме.
Вот таким образом предприниматели-менеджеры должны отныне играть роль финансистов, но не для того, чтобы осуществлять самоконтроль, а для того, чтобы поддерживать своих акционеров. Недавно Рибу, Тригано, Буиг, Сюар и многие другие играли с этой целью на скрытое повышение капитала, двойное голосование, сделки, перекрестное участие, самоконтроль и даже на самурайство (по призванию) «белых рыцарей». Настоящая «звездная война» ПДЖ…
Эти неудачники перестали, впрочем, понимать, как нужно управлять. Если их доходы незначительны, то их биржевой курс падает: в этом случае кто угодно может их перекупить и возместить свои расходы продажей предприятия по частям. Когда дела у них идут наилучшим образом, они возбуждают зависть со стороны мировых гигантов, готовых уплатить любую сумму для увеличения своей доли рынка. Короче говоря, ни зависть, ни жалость вызывать не следует!
Профессия предпринимателя становится сложной. Двадцать лет назад предпочтение отдавалось росту предприятия. Через десять лет добавилась рентабельность. Теперь необходимо иметь в виду тройную цель: рост, рентабельность и безопасность!
Это новое веление времени — необходимость соблюдения осторожности — затрагивает, конечно, не только предпринимателя. Как глава объединения людей, он подвергает риску не только себя, но также и других — разумеется, своих акционеров; но последние понимают, что игры без риска не бывает, в противном случае они приобретали бы боны казначейства! Наиболее серьезная проблема касается скорее наемных работников, знающих, что обновление предприятия и ППК ведут чаще всего к увольнениям.
Дело компании «Телемеканик», чьи служащие за свой счет вели рекламную кампанию в противовес ППК Шнайдера и устраивали уличные манифестации, показало, что во Франции, где обращение к государственным властям является врожденным рефлексом, любая классическая финансовая операция может перерасти в политическое столкновение, в том числе с использованием средств массовой информации.
Ограничение риска

Ограничение риска. Когда перечисляются многочисленные меры предосторожности, к которым вынужден прибегать предприниматель, возникает вопрос, а не оказывается ли под угрозой уже сам риск в условиях современной капиталистической системы…
Послушаем Карло де Бенедетти, являющего собой символическую фигуру кондотьера, подстерегающего очередную добычу. Он сумел сохранить свободу действий благодаря замысловатой системе холдинга, а также интенсивному использованию личного jet! И тем не менее: «Я не могу позволить, чтобы меньшинство акционеров, которые меня сотворили, были разочарованы. О них я думаю каждый день. Именно благодаря им я веду жизнь отважно сражающегося монаха. Как раз таким они хотят меня видеть, по этому я лишен выбора».
Если расположить предпринимателей по степени имеющейся у них свободы, то порядок по нисходящей будет следующим: предприниматель — стопроцентный владелец капитала, который все-таки должен отчитываться перед своим персоналом и своими банкирами; затем предприниматель, владеющий большей частью капитала, который должен считаться со своими акционерами, со своим персоналом и со своими банкирами; а затем — с большим отрывом — предприниматель, который владеет предприятием, котирующимся на бирже, и который, не будучи доволен необходимостью обхаживать всех вышеуказанных персон, должен держать под контролем свой биржевой курс, находясь на полпути между блаженством мелкого держателя акций и соблазнами, которые испытывает raider.
Действительно, биржевой курс может сыграть злую шутку, ибо он обязывает добиваться постоянного повышения эффективности предприятия. Хуже того: положительные результаты уже больше недостаточны, чтобы убедить финансистов, как не без горечи констатирует Жак Кальве в связи с хронически недооцениваемым курсом акций.
Необходимость из года в год заботиться о получении при были засчет повышения курса акций может помешать использованию новых открывающихся возможностей или долгосрочным капиталовложениям.
Если я рассчитываю на годовой доход в 50 млн., а в мае мне предлагают купить выгодное дело в моем секторе, несущее 15-миллионные потери, за ничтожно малую сумму, что я должен делать? Конечно, занятие этим делом представляет ненадолго интерес для руководимого мною предприятия и для его акционеров. Но в ожидании его оздоровления — которое может продлиться год или больше — рана будет залечена за счет моей прибыли, которая упадет от этого до 35 млн. «30-процентные потери!» — замелькают заголовки в финансовых газетах; они объяснят, что снятие с мели моего нового предприятия не гарантируется, а закончат категорическим советом акционерам — своим читателям: «Воздержаться от покупки!»
Оказываться ежегодно в роли подсудимого, зная, что требуется одно-два десятилетия, чтобы довести предприятие до зрелого состояния, абсурдно и чревато ослаблением руководства делами. В то же время в Японии биржа допускает значительную задолженность предприятий в интересах их развития и рассрочку капиталовложений на несколько лет.
Но самое неприятное здесь, пожалуй, еще впереди. Во Франции, к большому счастью, пока не существует повинности, навязываемой Уолл-стритом американским компаниям,— квартального отчета, который заставляет делать выгодную фотографию состояния дел четыре раза в год вместо одного. Чтобы все выглядело в благоприятном свете, нужно иметь возможность писать, что доходы компании растут уже в течение двадцати пяти кварталов!
Тригано переживает эту ненормальность с тех пор, как его акции Средиземноморского клуба котируются в Нью-Йорке. Он объясняет, каким образом управление его международным концерном стало в результате носить в основном бухгалтерский характер. Так, через каждые тринадцать недель ему приходится выдавать суммарные отчеты по данным, поступающим из тридцати восьми стран! Он стал сам задумываться: «В текущем месяце мы не можем принять это решение, так как оно отразится на наших результатах» или «Нужно немедленно произвести эти амортизационные расходы, чтобы они не висели на нас в следующем квартале». Будучи оптимистом, Тригано допускает, что это умственное упражнение носит стимулирующий характер, но он признает также, что в новых условиях забота о рентабельности превалирует над традиционным культивированием роста, который придавал динамизм клубу.
Бесспорно, предприниматель пользуется большей независимостью и свободой, чем любой министр. Но, как и Гулливер у лилипутов, он оказывается по мере роста связанным тысячами нитей, прикрепленных финансовыми гномами к его конечностям. Рискует не всякий, кто хочет.
Шахматы или покер?

Шахматы или покер? И тем не менее предприниматели высокого класса должны уметь приспосабливаться к условностям и ловушкам, которые появляются на нашей планете, переживающей ускоренную «финансиаризацию». Десяток лет назад они больше жаловались на административные или правовые порядки. Таковые не исчезли, но к ним удалось в какой-то степени приспособиться. На деле профессия предпринимателя требует в любой момент знания того, как и когда пойти на риск в соответствии со своим темпераментом.
Предпринимателей можно отнести к двум школам: одни являются скорее шахматистами, другие играют в покер. Первые строят здание, кладя камень за камнем, как это стал делать Мишлен сто лет назад, обеспечив себе доминирующее положение на национальном рынке, а затем постепенно и за рубежом. Когда, выйдя немного из своей роли, он решил провести ППК против компании «Файрстоун», ему перешла дорогу японская компания «Бриджстоун». Затем он взял реванш, выкупив «Юнируайяль» и заняв первое место в мировой иерархии. В последнем случае, однако, речь шла уже не о ППК, а о сделке, которая была проведена спокойно в соответствии с темпераментом предпринимателя.
В последние годы предпочтение отдается скорее игрокам в покер, к которым относятся, каждый в своем роде, Тапи, де Бенедетти, Боллоре и Арно. Они начинают без особой предвзятости. С их точки зрения, рост может быть обеспечен с помощью смелой операции. Их больше интересует подходящий случай, чем предварительно разработанная стратегия. Они сначала покупают, а сортируют потом.
Кое-кто, как, например, Венсан Боллоре, даже разъясняет с похвальной настойчивостью, что между чайными мешочками, перевозкой горючего и бюро путешествий существует связь и взаимодополняемость, которые не могут ускользнуть ни от кого…
Однако, даже если в силу личных способностей кто-то лучше изъясняется в одной манере из двух, все отдают себе отчет в том, что нужно уметь играть и в той, и в другой. Так, Жан-Люк Лагардер строит сначала в течение двадцати шести лет «Матра», а затем в один прекрасный день 1980 года бросается на «Ашетт» и реорганизует свой концерн вокруг двух полюсов. Точно так же Франсис Буиг-шахматист в ТСОР проводит покерную операцию со страховой фирмой «Друо», терпит неудачу, но добивается реванша — и какого! — успешно взяв на абордаж в 1987 году телестанцию ТФ-1.
Я, со своей стороны, в течение ровно двадцати лет постепенно создавал газеты и осуществлял различные деловые акции. Но когда в 1987 году представилась возможность вдвое увеличить дело новыми приобретениями, я пошел на это сразу. С тех пор в результате такой операции объединение перестроилось и мы продолжали приобретать. В связи с этим мы пришли к выводу, что на рынке информации во Франции рост за счет выпуска новой продукции происходит слишком медленно.
Такое изменение ритма, практикуемое теннисистом, когда с задней линии он переходит к сетке, представляет собой момент, в котором проявляется личная склонность к риску у предпринимателей, наделенных ею. В течение 15 лет де Бенедетти, не выделяясь, умело руководил семейным предприятием; однажды ему открылся мощный механизм финансовых операций, он решительно занялся ими, приобрел «Оливетти» и создал за десять лет свою империю.
У предпринимателей не из всех куколок появляются бабочки. Большинство уже довольны, если управляемые ими корабли не встречают препятствий. Но кое-кто, совершив плавание и разобравшись во всех его тонкостях, опирается на обретенную уверенность в собственных силах, чтобы пойти на риск. Тот факт, что разговоры, как правило, идут о счастливчиках, не должен скрывать рискованную сторону подобных амбиций. Но чего не сделаешь, чтобы стимулировать адреналин!
Квадратура риска

Квадратура риска. Сталкиваясь с риском, то есть перед каждой операцией, которую предстояло провести, я сетовал иногда на то, что доверялся собственной интуиции. Но сначала, как и все мои коллеги перед принятием решения, я пытаюсь привнести немного логики в тот процесс, который к этому решению приводит.
Непосредственно перед взлетом — мгновением, которое нельзя упустить,— пилоты вызывают в памяти свой check-list. Даже если считать, что риск каждый раз бывает другим (именно в этом и заключается интерес профессии), я имею свой check-list из четырех пунктов, по каждому из которых целесообразно иметь полную ясность до команды «Jo!»,— идеи, люди, финансирование и время.
Идеи

Идеи. Их разнообразие бесконечно. Решение, которое предваряет неизбежно рискованную операцию, только в редких случаях касается покупки, удваивающей размеры предприятия. Чаще всего речь идет о кампании рекламной продажи, о приеме на работу, об открытии, о реорганизации, о прекращении деятельности, о плане экономии, об информации, о биржевой акции, об открытии зарубежного отделения, о поисках партнера, о строительстве производственной единицы… Можно было бы заполнить многие страницы, не исчерпав всего разнообразия проблем и обстоятельств, которые реальная жизнь ставит на пути предприятия и его хозяина и которые должны воплотиться в решении.
Хороша ли идея, которая приходит после двухминутной дискуссии или после трехмесячных исследований? Поскольку заранее это никогда не известно, в таком случае лучше всего подчиниться своей интуиции. Но рецепт не бывает на 100% надежным.
В конце 1985 года возникла мысль изменить периодичность одного из наших уважаемых изданий — «Леттр де л’экспансьон». Почему бы из еженедельника не сделать небольшую ежедневную газету на 4—6 страницах, продаваемую по очень высокой цене руководителям, учитывая, что в ней содержится только эксклюзивная информация? Из предосторожности мы провели зондаж среди подписчиков на «Леттр эбдо», чтобы выяснить, готовы ли они читать ее ежедневно и особенно получать. «Да»,—ответили 27% из них.
Между тем, чтобы этот проект был рентабельным, нужно иметь минимум 40%. Я сказал себе, что оценить товар они смогут только тогда, когда его попробуют, и таким образом число сторонников прибавится. И решил все-таки начать издание.
На сей раз прогноз, сделанный на основании изучения рынка, оказался правильным. Число подписчиков на ежедневное издание не превысило 30%. По истечении года мы возвратились к изданию «Леттр эбдо».
К счастью, в других случаях простой собственной интуиции бывает достаточно. В 1974 году мне понадобилась календарная записная книжка, приспособленная к моим личным потребностям. Я предложил нашим клиентам этот товар, созданный по моей мерке. С тех пор «Ажанда де л’экспансьон» доминирует вместе с «Гермесом» на рынке записных книжек класса «люкс», занимает двадцать человек и положила начало очень выгодному производственному направлению.
Люди

Люди. Идеи находятся, деньги и время тоже, но люди… Послушайте пространные жалобы руководителей предприятий на этот счет. Они и горестны, и одинаковы в своей повторяемости. Тапи рассказывает: «Я выкупил «Тестю», потом «Террайон», нуждавшиеся в восстановлении. Для «Террайона» я тотчас же подыскал человека. Через год предприятие выпуталось. Что до «Тестю», то потребовалось шесть лет, прежде чем я нашел для него хозяина, который был нужен». Действительно, стоящих руководителей мало искать — необходимо везение, чтобы их найти.
Если ошибка в оценке человека стоила мне «Пари-эбдо», то, напротив, шанс, ставший для меня историческим, позволил в тот момент, когда мною владела мысль об «Экспансьон», встретить Жана Буассонна, без которого это предприятие не могло бы, конечно, стать тем, чем оно является сегодня.
Учитывая, что специалисты высокой квалификации встречаются редко, вредным соблазном для предпринимателей является перегрузка их дополнительными поручениями: «Он так работоспособен, что сможет справиться со сверхзаданием». Часто по доброте или из самолюбия человек дает свое согласие. Между тем, даже если здоровье ему позволяет, есть риск, что его деятельность окажется повсеместно менее эффективной, потому что у него останется меньше времени для выполнения своих задач. Сам предприниматель обязан лично стараться заранее определять точную дозировку нагрузок.
Финансирование

Финансирование. Вот пункт, привлекающий по традиции наибольшее внимание хотя бы потому, что на каждом предприятии имеется по меньшей мере один контролер или директор по финансовым вопросам, отвечающий за финансирование. Кроме того, финансы — это предмет удобоваримый, ибо он обладает тем преимуществом, что может выражаться в цифрах. Впрочем, эта особенность может оказаться и опасной, поскольку возникает иллюзия, что речь идет о точной науке…
А ведь без всякого намерения сплутовать появляется желание улучшить смету приглянувшегося проекта путем, например, исключения некоторых связанных с ним расходов; или в другом случае, когда, имея положительный баланс, позволяющий финансировать идеи, вы по забывчивости сохраняете проценты под тем предлогом, что речь идет о свободных резервах. Между тем, если бы эти деньги были вложены в дело, они могли бы принести ажио предприятию. Речь, следовательно, идет об операции, связанной с неоприходованной выручкой.
Таким образом, как и в государственных отчетах, в финансовой истории предприятий, особенно наиболее солидных, случаются приключения, о которых никогда точно не узнаешь, во что они обошлись.
Самое опасное с деньгами — не их недостаточное количество, а, наоборот, тот факт, что их можно найти без труда, если вы пользуетесь необходимым доверием. Роль предпринимателя заключается в том, чтобы обеспечить такое положение, при котором доходы перекрывали бы объем его капиталовложений. Этого, понятно, легче добиться на словах, чем на деле.
Время

Время. Как в сочинении в «Сьянс по» (Свободной школе политических наук), которое пишется в трех частях (теза, антитеза, синтез), в практике составления бюджета для нового проекта существует аналогичное правило: доход он принесет на четвертый год. Когда случается слышать, что рентабельность придет через два-три года, это вызывает недоверие. Начинается выяснение, в каком разделе крупных расходов что-то недоучтено. Это выглядит чересчур хорошо.
Когда говорится, что равновесие наступит через четыре года, такое утверждение будет воспринято как слишком ненадежное, и его невозможно объявлять в административном совете. Четвертый год — это хорошо, даже если все понимают, что трудно настолько заблаговременно предугадать что-либо с точностью до года.
Любое упражнение имеет свои правила и приемы. То же относится и к бюджетизации!
Однако если время не бесплатно, то по крайней мере в подготовительной фазе реализации проекта оно является менее дорогостоящим и более гибким, чем это обычно кажется. Последним клапаном остается возможность объявить срок исполнения, избегая при этом привносить в свое заявление нотки неуместной гордости. Так, мне пришлось отодвинуть на два месяца предусмотренную нами дату выпуска обновленного издания «Трибюн де л’экспансьон», состоявшегося в январе 1988 года. В то время моя команда переживала такую отсрочку как тревожный признак. Однако отсрочка была необходима, и, конечно, никто из читателей ничего не заметил.
Но если проект связан с точной датой выпуска, объявленной публично, необходимо убедиться, что календарь операций рассчитан столь же тщательно, как и финансовая программа.
Характерной чертой, присущей большинству крупных предпринимателей, если верить их секретарям, является склонность к торопливости. Как если бы сокращение сроков между рождением идеи и ее реализацией было их мечтой! Конечно, им приходится сдерживать себя, и, не будь они реалистами, удачи им не видать. Но их грех заключается в слишком частом назначении рекордных сроков. Может быть, причиной является знание того, что каждая удачная идея имеет свою цену и свое время?
Риск — это пружина экономической системы, любимый вид спорта руководителей и их сотрудников. Право на риск является одной из ключевых прерогатив, от которых предприниматель никогда не должен отказываться.