XII. ЭТИКА

— Это как же так, он вел переговоры с другими?
— Да, у нас должна была состояться встреча сегодня утром для подписания соглашения, а в последнюю минуту он нам позвонил и сказал, что вчера вечером договорился с X. вместо нас.
— Какой подонок! Это после всех сердечных излияний о том, как он счастлив, что отныне нам предстоит работать вместе! Скандал!
Скандал или нет, но факт остается фактом. И не стоит даже уточнять, идет ли там речь о приобретении высокопоставленного партнера или о соучастии в какой-то фирме. Я был свидетелем подобной ситуации в двух случаях. И признаюсь, как на исповеди, сам действовал так же. После длительных пере говоров по поводу некоего соглашения с двумя разными партнерами, представлявшими одинаковый интерес, надо было в один прекрасный день сказать одному из них «да», а другому — «нет».
Того, кто получает отрицательный ответ, это очень раздражает, хотя речь идет о совершенно законном и действительно не редком поступке. Но нормально ли то, что для ускорения переговоров вы даете «устное согласие» (в прежние времена говорили: «свое слово»), зная, что оставляете за собой право изменить мнение до того, как состоится подписание? И даже после подписания, учитывая, что протокол или письмо о намерениях не являются окончательным контрактом. Хорошо известно, что в ходе последних процедур, необходимых для заключения контракта, можно найти немало и потребностей, и лазеек, и поводов для того, чтобы все поставить под сомнение.
А сам контракт, обеспечивает ли он действительно полную безопасность? Расправляться с ним на некоторых предприятиях стало в принципе вопросом управленческой техники. Так, короли бетона берут подряды на поставки потребителям, зная, что уложиться в смету не удастся. А как только контракт подписан, вместе с началом строительства открывается досье по спорным вопросам, и все новые заявки клиента (которые бывают всегда) будут использоваться для того, чтобы оправдать 20—30-процентное увеличение окончательного счета. Это цинично и вместе с тем законно, но этично ли?
И здесь еще не идет речь о преступных действиях злоумышленников, грабительских ППК и взятках за продажу оружия. Повседневная этика затрагивает фактически всех ответственных работников, то, как они ведут себя по отношению к клиентам, сотрудникам, партнерам, поставщикам, властям, акционерам и т. д.
Мораль — это код поведения. Чтобы жить и действовать в обществе, без него невозможно обойтись, как и без денег или без законодательной системы. Но основная разница заключается в том, что деньги и законы одинаковы для всех, в то время как моральные ценности в частной жизни и в делах подвержены колебаниям и толкованию очень личного характера. А разве в жизни не преступные организации культивируют самые жестокие правила? Беда тому, кто нарушит закон мафии! Однако убийства и торговля наркотиками там не запрещены…
Что касается руководителя, который за завтраком резко отчитывает дочь за то, что она таскала кошку за хвост, то, придя в свой кабинет, он может, не моргнув глазом, уволить 55-летнего сотрудника, хотя знает, что у него нет никаких шансов найти работу. И когда потерпевший выйдет из кабинета, у патрона даже хватит смелости сказать: «Это было трудно, но я это сделал».
Вопрос об этике неизбежен хотя бы потому, что нельзя заниматься какой бы то ни было деятельностью без соблюдения, пусть даже негласно, этических норм: это одинаково относится и к проводнику на транспорте, и к третьей скрипке в оркестре Бордо, и к хозяйке дома…
На личную этику предпринимателя давит груз ответственности. Этот груз затрагивает не только его самого, но и многих других: его сотрудников, судьба которых зависит от здоровья предприятия; его клиентов, которые рассчитывают на высококачественный товар или услуги в обмен на свои деньги; его акционеров, которые ждут результатов. Ни один руководитель не управляет безнаказанно. И моральное осуждение теми, с кем он связан обязательствами, не самое безобидное из тех наказаний, которые ему угрожают.
Проблема этики усложняется еще и потому, что конечная цель предприятия состоит в том, чтобы делать деньги. Так же как воинский устав должен учитывать человеческую трусость, источником деловой этики служит сдерживание того глубинного свойства человеческого характера, которое именуется жадностью.
В больнице нет никакой нужды настаивать на принятии мер, дабы избежать покушений персонала на здоровье больных. Но на предприятии все подвластно тому, чем очень немногие, включая предпринимателей, способны насытиться,— деньгам. Можно ли представить себе, что лисе будет доверено управлять птицефабрикой?
Из всех этических тем ту, что связана с деньгами, охарактеризовать труднее всего, хотя бы по той простой причине, что колыбели человеческой морали, коими являются религии, расходятся во взглядах по этому поводу. Так, ислам продолжает осуждать процентные займы, даже если мусульмане с ними мирятся. Христиане, отвергнув их поначалу, потом изменили мнение. Евреи и буддисты таким вопросом не задаются.
Не носят ли деньги по самой своей природе двусмысленный характер? Они являются одновременно двигателем как роста и процветания, которых столь долго ожидало человечество, так и грязных поступков и гнусных преступлений. Их история гораздо менее смертоносна, чем история верований и идеологий, но в гораздо большей мере, чем последние, они способны нанести ущерб человеческим взаимоотношениям. Вот почему та профессия, грамматикой которой являются деньги, в огромной степени нуждается в этике, даже если допустить, что таковая не будет вполне определенной.
Учитывая, что окончательным оправданием всякого предприятия является прибыль, ее можно преподнести как отчисление от зарплаты персонала, как вклады поставщиков и как цены, уплачиваемые клиентами. Если бы каждой из этих групп предоставили право выбора, они бы предпочли получить больше или заплатить меньше. Когда такой выбор существует, трудящиеся предпочитают скорее идти зарабатывать больше в другом месте, а потребители хотели бы платить дешевле за покупку у конкурента.
Следовательно, для получения прибыли руководитель предприятия должен использовать принуждение, пусть даже в ослабленном виде. Это обязательный предел всякой деловой этики; наилучший вариант заключается в том, чтобы идти к своей крайней аморальной цели — прибыли (не безнравственной, только аморальной!), продолжая соблюдать моральные нормы.
В настоящее время мода на этику вызвана финансиаризацией мировой экономики. По какой причине множатся статьи, коллоквиумы, процветают консультанты, имеющие отношение к деловой этике? Из-за того позора, который ложится на деловую активность в результате гигантских биржевых махинаций и получения непомерных прибылей некоторыми финансистами (например, Майком Милкеном с его 3,5 млрд. франков годового дохода). Отсюда после дела «Пешине» произошло вмешательство Франсуа Миттерана в поддержку «трудовых денег» против спекулятивных. Старый спор, похожий на спор теологов, которые были против оплаты денежных ссуд, потому что владельцам последних это не стоило никаких усилий. На протяжении всей истории человечества все, что не добывалось «в поте лица своего», всегда считалось подозрительным.
Этический спор на деловые темы столь же необходим, сколь и неудобен. Насколько легко успокоить свою совесть, громко осуждая все то, что не приходится делать самому для достижения своих целей, настолько трудно, даже бессмысленно указывать другим, что можно, а что нельзя. В делах мораль неизбежно зависит от ситуации. Но кое-кто не без основания полагает, что в таком случае можно оправдать все что угодно.
Рассматривать проблему сегодня можно лишь в сегодняшней конкретике. Границы, в которые вписывается эта мораль, не совпадают с границами высокой концепции Добра и Зла. Они более скромно связаны с существующими понятиями терпимости, с эволюцией общественного мнения (в том числе в социальной среде предприятия) и с личной шкалой ценностей предпринимателя, которая зависит в основном от его собственной биографии. Именно таким образом каждое предприятие по примеру каждого индивидуума вырабатывает и обогащает свою этику.
Гражданский кодекс должен подчищаться, Декларация прав человека — модернизироваться. А почему же этика не может, в свою очередь, подвергаться изменениям? Сделав теперь, в конце века, несколько моментальных снимков, можно получить, представление о том, что меняется и что стесняет.
Приемлемо?

Приемлемо? Один мой друг, которому много приходится заниматься переговорами в Европе, вздыхал: «Это стало теперь почти что рутиной. В Милане или в Брюсселе подписываем, отмечаем это вместе бокалом вина, а войдя на следующий день в свой кабинет, находим факс насчет изменения того или иного пункта!» Рукопожатие, заменяющее контракт, отошло в дедушкины времена! Немало поступков, вызывавших прежде осуждение, стало ныне повседневной практикой. Кое-кого, в зависимости от его возраста и от его моральных принципов, это продолжает шокировать, тем не менее все давно уже с этим смирились.
Всего лишь в прошлом поколении еще не допускалось сманивания ведущих работников ни у коллег, ни даже у конкурентов. Сегодня систематические рейды «охотников за головами» вошли в практику. В то же время кадровые работники, которым в былые времена казалось просто неудобным слушать пение сирен, появляются в одно прекрасное утро в кабинете хозяина и заводят разговор в таком духе: «Меня подбивают на более интересную и более высокооплачиваемую работу. Прежде чем дать ответ, я думаю, нам нужно переговорить».
В итоге то, что раньше считалось шантажом, оказывается сегодня нормальной fair-play. Если предприниматель хочет его оставить, ему приходится прибегнуть к повышению сотрудника. Если виновник тем не менее уходит, то обида на него или ссора с ним считаются проявлением умственной ограниченности руководителя. Будет выпита прощальная рюмка вина: «Желаем успехов! Дорога большая, все может случиться…» Мне самому несколько раз приходилось вновь принимать через некоторое время таких перебежчиков, которые убеждались в том, что трава на лужайке через дорогу не более зеленая…
В совершенно другой области банкротство рассматривалось прежде как бесчестье, даже как нечестный поступок. Банкрота переставали принимать в обществе. Сегодня по примеру США объявление о банкротстве считается одним из возможных решений в период преодоления возникших трудностей. Разумеется, это прогресс в той мере, в какой финансовая драма, не связанная с мошенничеством, далека от того, чтобы перечеркнуть чье-либо будущее; но ее следствием бывает почти всеобщее безразличие по отношению к кредиторам, которые в результате всегда остаются потерпевшей стороной.
Не счесть пикантных историй в каждой области, в каждой профессии. В моей, информационной, истории, связанные с рекламными центрами, вызывают улыбку. Попросту эти центры закупают оптом такое количество газетных страниц и эфирного времени на телевидении и радио, что им удается получать скидки с тарифов в размере от 40 до 50%. Весь закупленный «объем» они перепродают затем клиентам в розницу, давая им возможность воспользоваться частью, не столь уж ничтожной, полученной скидки. Но, разумеется, не всей скидкой. Они договариваются со своими партнерами о получении части скидок в виде бесплатных газетных страниц и эфирного времени для рекламы, которые они затем перепродают со скидкой своим клиентам. Таким образом, они обязывают последних оплачивать то, что сами получили бесплатно. В результате — существенные барыши. Этично ли это? Но это делается, это всем хорошо известно, и это никогда не было объектом судебных преследований.
Однако наиболее примечательной стороной современных нравов является все то, что имеет отношение к ППК. Перекупались компании всегда и часто даже путем купли-продажи пакетов акций без ведома держателей большинства этих акций и руководителей. Публичное предложение купли, адресованное всем акционерам по случаю открытого столкновения с руководством (надо полагать, в отместку за их недостатки), было с юридической точки зрения возможно, но оставалось долгое время несовместимым с принадлежностью к истэблишменту.
В настоящее время это стало вопросом техники в процессе развития деловой активности, в том числе даже тогда, когда личный состав затрагиваемого предприятия выступает против. В таких условиях Дидье Пино-Валансьен не посчитался с шумом на улицах — и даже в прессе, публиковавшей рекламные объявления,— поднятым группой работников «Телемеканик». А кто спустя несколько лет, когда стороны, кажется, благополучно примирились, сохранил еще к нему претензии?
В обиходе привыкли к таким гусарским налетам, когда речь шла о расширении границ империи. Но с той поры дело зашло еще дальше. От ППК-аннексий перешли к ППК-распродажам. В какой-нибудь группе предприятий бывает так, что сумма ее отдельных частей стоит больше, чем вся группа в целом; в таком случае она покупается целиком, чтобы затем произвести ее перепродажу «поквартирно» и получить в результате чисто финансовую прибыль.
Этот прием можно использовать также для того, чтобы присвоить себе какую-нибудь приглянувшуюся часть, оплатив ее стоимость перепродажей всего остального. Вариант Арно: «Я вы купаю «Буссак», чтобы иметь «Диор». Затем остатки империи старого Марселя я уступаю снова». Вариант Рибу: «Я покупаю все бисквиты «Набиско». А поскольку я их больше люблю сладкими, то подсоленные бисквиты через три недели перепродаю, чтобы таким образом оплатить большую часть счета». Еще совсем недавно подобные «перестройки» порицались. Сегодня…
Но верхом всего, практикуемым в Европе пока редко, является то, что американцы называют green-mail (от black-mail, означающего шантаж, и green, намекающего на цвет доллара). Raider, например Айкен или Пикенс, покупает внезапно 10—20% какого-нибудь гиганта, вовсе не собираясь брать его под свой контроль, то есть ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы повысить его курс на бирже и дать понять руководителям, что при желании он может устроить им тяжелую жизнь. В этих условиях последние вынуждены пойти на то, чтобы перекупить пакет акций по вздутому таким образом курсу; результат — raider сразу получает гигантскую прибыль.
Это лишь отдельные примеры среди последствий большой волны либерализации, которая после волны секса захлестывает вот уже двадцать лет деловой мир; кого-то это коробит, а кому-то это нравится. Но факт остается фактом: границы дозволенного раздвинулись.
Предосудительно

Предосудительно. Когда об этом говорят руководителям «Карфур», «Казино» или «Евромарше», они вздыхают, но хранят молчание. Представители этой профессии хорошо знают, что для получения разрешения на открытие крупного рынка нужно под купить муниципалитет и даже внести свою лепту в кассу его ведущей политической партии. То есть платится несколько миллионов франков подставным обществам за фиктивные исследования, если не приходится передавать из рук в руки туго набитую сумку. Закон Руайе носил в зародыше эту форму рэкета. Она является, следовательно, частью нашей действительности.
Здесь мы входим в зону аморального, которое осуждается, но на практике встречается часто. Зона эта такая же древняя, как и занятие торговлей, но границы ее меняются в зависимости от нравов и степени зажиточности общества. Так, на текстильных фабриках континентального Китая можно за час стать обладателем готового заказа, предназначавшегося другому клиенту, в обмен на толстый конверт. Поставщик пошлет далекому клиенту телекс, сообщив, что, дескать, извините, но его цех только что сгорел. К счастью, во Франции и в Италии так поступают реже. Зато там поставщик считает совершенно нормальным давать покупателю на оптовой базе негласные комиссионные или подарки по рангу. Этический вопрос, заданный хозяину упомянутой текстильной фирмы: если ваши конкуренты поступают так же, можете ли вы от этого избавиться?
Можно спрашивать владельцев компаний Америки, Великобритании, Франции, которые помогают поддерживать тонус внешней торговли своих стран экспортом оружия: все будут утверждать, что не дают ни малейших взяток. В то же время ближневосточные посредники набрасываются на недвижимость в крупных столицах Запада.
Продажа оружия служит прекрасной иллюстрацией лицемерного и трезвого принципа: «Если я этим не займусь, то мое место займут другие». Все осуждают повсеместное накопление оружия в мире и порождаемое этим экономическое расстройство. Но во Франции ни одно правительство — ни левое, ни правое — не поставит под сомнение принцип торговли оружием. Слишком велика нужда в валюте. Что касается ВКТ, то она яростно защищает арсеналы: слишком велика нужда в рабочих местах. Располагать средствами для того, чтобы применять этику на практике,— это завидная роскошь.
В отношении основополагающих принципов консенсус найти легко. Что же касается наибольшего греха сегодня, то в глазах французских предпринимателей им является невыполнение обещаний, даваемых клиентам. Зондаж, произведенный в 1988 году силами «Антреприз», показал, что 72% опрошенных считают его главным предметом своего недовольства. И тем не менее случаи нарушения сроков поставок наблюдаются во множестве. А сами эти благонравные предприниматели, уверены ли они в том, что у них ничего подобного никогда не бывает? Не вызван ли их гнев тем, что они сами были жертвами таких нарушений? В отношении чистой этики упомянутый зондаж свидетельствует о том, что проблемы уклонения от уплаты налогов или шпионаж у конкурента беспокоят их меньше.
В США безудержная погоня за немедленной прибылью привела ныне к нарушению некоторых норм поведения. Бывают случаи, когда финансовые советники, нанимающиеся на фирму якобы для того, чтобы обеспечить ее защиту от ППК, собирают затем о ней нужную информацию и предлагают ее поджидающему рейдеру.
Многие клиенты уолл-стритовских фирм жалуются на то, что распоряжения, передаваемые по телефону (это делается часто, потому что требуется быстрота), выполняются не всегда. Если служащий тем временем нашел другого клиента с более подходящим предложением, он передает пакет ему, как это сделал бы китайский ремесленник!
Измены случаются все чаще и чаще, когда погоня за процентами, играющими решающую роль в деле завоевания большинства, достигает своего пароксизма. В истории с бельгийским «Сосьете женераль» местные вкладчики, бывшие на стороне де Бенедетти, переметнулись затем в лагерь «Сюэз».
Поведение Гиннесса в серии конфликтов ЛВМЭ оказалось по меньшей мере изменчивым. Очень уважаемый банк «Лазар» попал в деликатное положение, так как каждый из его главных парижских «партнеров» обслуживал одну из двух конфликтующих сторон: Брюно Роже на стороне Шевалье, Антуан Бернем— с Арно. В прессе замелькали заголовки: «Лазар» против «Лазара». Это создает беспорядок…
Бернару Пажези неожиданный вольтфас его акционера «Кесс де депо» в пользу Клода Бебеара стоил президентского кресла в «Миди», которое он занимал более двадцати лет. Причины такого нарушения альянса следует искать совсем в другом месте — в туманных конфликтах, связанных с делом «Сосьете женераль».
Пусть поводы для возмущения этического толка зависят от моды, но нет ничего более предосудительного, чем преступления осведомителей. Они так же стары, как финансовые торги, но во Франции к ним относятся как к адюльтеру, с беспечной снисходительностью. С тех пор как Комиссия по биржевым операциям (КБО) начала недавно охоту на осведомителей, опытные деловые люди стали в своем кругу спрашивать: «Можешь ли ты точно сказать, какая разница между осведомительским преступлением и хорошим информационным источником?» Сама КБО вроде бы не внесла в это ясности. Сегодня каждому «информированному» приходится гадать, не является ли он осведомителем.
В жизни люди, берущие green-mail, которые сами создают информацию и ее же потом используют, могут получать спекулятивные доходы, в 100 и 1000 раз превышающие доходы традиционных осведомителей, не входя при этом в конфликт с законом. Ни те ни другие не пользуются симпатией, но одни могут кончить в тюрьме, а другие — нет.
Деликатность

Деликатность. Когда газета переходит к владельцу, который не нравится журналистам, как по заведенному обряду, начинают множиться публикации, разоблачающие «аморальность капиталистической системы, допускающей продажу людей вместе с мебелью». Готов ли любой покупатель того или иного органа печати преступить закон 1848 года о ликвидации рабства?
Странно, что такой комментарий не появляется никогда в случае продажи котельной или супермаркета. Между тем в этих повседневных случаях — никак не иначе, чем в случае с газетой,— люди не «продаются вместе с мебелью». Сделав такую оговорку, отметим, что в прессе «принцип совести» позволяет журналистам уйти с места работы по собственному желанию, получив полностью причитающееся им жалованье. В то же время наемным работникам любого иного предприятия не остается ничего другого, как делать хорошую мину при встрече с новым хозяином.
Как бы то ни было, но возникает странное чувство, когда в один прекрасный день, придя на работу, вы узнаете, что предприятие только что продано конкуренту (это самый распространенный случай, потому что в такого рода сделках заинтересованы прежде всего конкуренты). Что касается бывшего владельца, уступившего свое предприятие, то даже тогда, когда его поступок полностью оправдывается его возрастом, совесть у него никогда полностью не успокаивается. Таким образом, имеет место двойное переживание, и это потому, что односторонний разрыв связи является формой отторжения, которое редко не бывает связано с моральными дилеммами.
Недоразумения морального характера, с которыми сталкиваются хозяева и их сотрудники, не всегда отдавая себе в этом отчет, случаются и в повседневной жизни предприятий. С наступлением ноября руководство составляет проект годового отчета и обнаруживает, что к концу года ему будет недоставать нескольких миллионов, чтобы достичь тех финансовых результатов, которые были обещаны административному совету. В связи с этим оно решает перенести некоторые декабрьские платежи на январь. Нужно будет только договориться с верными поставщиками о сроках выписки счетов. И, конечно, эти миллионы придется возмещать за счет средств будущего года. А до той поры обстановка, может быть, улучшится? Этично ли это? Чревато ли это отрицательными последствиями? Пусть скажет тот, кто никогда этого не делает…
Еще чаще встречающийся случай — нарушение сроков оплаты счетов. Если бы это не было совершенно привычным делом, то у арбитражных служб не было бы клиентов. А ведь соблюдение сроков оговаривается контрактом с точностью до одного дня. Однако большинство МСП из-за некоторой напряженности в бухгалтерских делах склонно забывать день и неделю платежей, передавая таким образом болезненный микроб своим кредиторам. Что касается государства, то ему случается попросту забывать год.
Этично ли заниматься рекламой? Да, конечно. Но не про ходит ли она между двух подводных камней: кичливостью и ловкой маскировкой? Так, например, вместо того чтобы делать презентацию собственно товара, не прибегают ли все чаще и чаще просто-напросто к приятным ассоциациям (природе, молодости, сексу), чтобы продать какую угодно продукцию?
Тот факт, что публике внушают, будто можно похудеть, если пить воду, означает, что публика хочет в это верить. Но правильно ли такое утверждение?
Когда закон ограничил рекламу сигарет в магазинах, было тут же обнаружено, что рентабельными являются дорогостоящие кампании в пользу продажи сигарет «Кемел» блоками. Это что же, гипнотическая экономическая логика, в силу которой фабрикант готов расходовать на рекламу в несколько раз больше суммы торгового оборота, ожидаемой им в связи с продажей товара? Никто не хочет остаться в дураках, но разве этот «обходной маневр» полностью выходит за рамки моральных дилемм?
Можно было бы составить-словарь рядовых случаев пересечения желтой линии: сведение к минимуму фискальных счетов; обещанное, но отсроченное увеличение заработной платы; раздутые тарифы с целью последующего объявления косметических скидок; прекращение снабжения информацией мелких акционеров; продажа контракта главным консультантом, которого клиент больше не увидит; увеличение счетов за выполненные работы с целью повышения возмещаемых страховых сумм; «секретные ящики» в бюджетах (на всех уровнях) для большей гарантии выполнения последних; семейственность или устройство на работу по знакомству дочери какого-нибудь важного клиента; туманности и утаивания в командировочных и представительских расходах. Короче говоря, рутина.
В повседневной жизни предприятия ходячая мораль, как видно, основана на принципе «не видел, не брал», а систематический контроль воспринимается как подобие ГУЛАГа. Что касается предпринимателя, знающего, что он не может все знать, то он колеблется между лаксизмом и паранойей.
Основы

Основы. Как бы то ни было, но даже если в какой-то системе серый цвет превалирует над черным или белым, система без этики обречена на распад. Этого вопроса невозможно избежать, и для начала руководитель предприятия должен знать, каковы те основы, на которых он строит свою этику. Прагматическим и минималистским является ответ Венсана Боллоре: когда ему начинают говорить об «этике», он отвечает «эффективность». Увольнять как можно меньше — это хорошо для того, чтобы завоеватьдоверие персонала. Не обманывать акционеров — значит гарантировать их преданность. Хорошо
оплачивать руководящий состав — значит повышать его заинтересованность. Можно было бы сказать, что этот верующий и соблюдающий религиозные обряды человек опасается, как бы его не обвинили в идеализме (среди предпринимателей это слово не относится к комплиментам).
Если в жизни, где наблюдается большая зависимость от окружения, более разумно вести себя открыто и по законам справедливости, если не менее верно и то, что такое поведение соответствует представлению о современном лидере, то на практике реалистический подход позволяет оправдать и малоблаговидные поступки. Разве, например, взятка не служит весьма эффективным средством получения некоего контракта?
Если в вопросах этики эффективность рискует оказаться крайне неудачным советчиком, то солидные моральные устои всегда остаются насущной потребностью. У большинства они формируются путем простой передачи по наследству ряда здоровых принципов. Здесь двойной выигрыш: они не нуждаются в том, чтобы задавать себе слишком много вопросов, и твердо в себе уверены. Послушаем 83-летнего Марселя Блестен-Бланше: «Отец мне всегда говорил: «Марсель, так нельзя! Так не поступают, Марсель!» И это были золотые слова!»
Даже когда почти не отдаешь себе в этом отчета, основные представления о Добре и Зле приходят к нам в первые годы жизни. Психотерапевты заметили, что, если у молодого человека не сформировалось некоторых понятий о морали под влиянием его родителей, священника или воспитателей, он рискует стать подобием «механического апельсина»…
Традиционная семейная мораль подходит, впрочем, вполне хорошо к нуждам управления предприятием. Поскольку эта область изобилует двусмысленностями, ряд устоявшихся крестьянских принципов защищает от риска чрезмерного расширения границ дозволенного. Мораль предпринимателя — это смесь простых и не столь многочисленных представлений, подкрепленных тайной гордостью. Что позволяет одиночкам сохранить устойчивость на вершине пирамиды, так это, по словам Руссле, «потребность в том, чтобы иметь возможность смотреть на себя по утрам в зеркало». Как и Лагардер, он утверждает, что самым его строгим цензором является только он сам. В этом, впрочем, есть необходимость, если вы решительно настроены против придворных подхалимов.
Но чтобы вести вперед предприятие, нужно нечто большее, чем солидная доза честности и самоуважения. Достоевский говорил, что «нация не может существовать без нескольких возвышенных идей»; даже если это определение плохо подходит к обыкновенному денежному накопительству, то именно такая широта взглядов позволяет добиваться желаемого.
В любом крупном предпринимателе часто живет, пусть даже наивное, чувство величия. Не выглядит ли самонадеянным желание Арно или Буига выдвинуться на первые роли в мире в своей области? Но пусть даже такое желание будет гипотетическим, оно все же является их единственным шансом добиться успеха. Тригано, общественный мечтатель, хочет изменить жизнь своих современников. Мишлен мыслит себе предприятие в виде монашеского ордена, управляемого из некоего интеллектуального центра. Деголлевец Лагардер путает предприятие с нацией: по примеру генерала он работает «для Франции». С точки зрения величия у Рибу нет оснований кому бы то ни было завидовать, потому что он способен мысленно произвести такое количество стаканов с простоквашей, что получается… Шартрский собор!
Что здесь — отсутствие чувства меры, самоуверенность или замечательная способность превращать в крупномасштабный проект то, что другим кажется заурядной, грубой затеей? По своей профессии предприниматель должен также заниматься осмыслением происходящего как для самого себя, так и для тех, кто его окружает. Если он хочет внести свежую струю в повседневную рутину, не следует требовать, чтобы он вникал в детали.
Средства

Средства. Мало исповедовать этические нормы, надо добиваться, чтобы и другие их исповедовали. Существует формальный путь, по которому следуют ¾ основных американских компаний,— фирменный свод правил, подготовленный и доведенный до сведения всех и вся. Среди крупных фирм во Франции только «Лафарж» пошла по этому пути под влиянием Оливье Лёсерфа и после опроса всех ее ответственных работников.
Рибу, который исповедует «религию БСН», полагает, однако, что не следует ничего писать и ничего устанавливать: по его мнению, слишком расплывчатый текст ничего не дает, если же он конкретный, то не может охватить всех возможных ситуаций, с которыми сталкиваются актеры предприятия.
Нет плохой системы, если только в ней наличествует свобода мнений по проблемам. Большинство хозяев предприятий, которые руководствуются своей внутренней этикой, находят пути, для того чтобы познакомить с ней других: личные беседы, выступления, записки по конкретным вопросам, публикации в печати… Однако во Франции то, что приобретает структурированную форму кредо, вызывает к себе насмешливо-скептическое отношение. В эру клипов лучше умело использовать несколько афоризмов, вместо того чтобы заниматься вдалбливанием принципов. Но у каждого свой стиль…
Известно, что в практике воспитания детей пример родителей оказывает более глубокое и более прочное влияние, чем все их наставления. На предприятии предприниматель, нравится ему это или нет, является объектом постоянного и внимательного наблюдения. Каждый его поступок — это послание. Если эти поступки соответствуют его этическим представлениям, последние будут без всяких формальностей восприниматься предприятием.
Это отметил Жак Жольяр после смерти первого директора «Монд» Юбера Бев-Мери: «Он был убежден, что роль руководителя состоит… в том, чтобы вдохновлять, поднимать людей. Были вещи, которые журналист в его присутствии не осмеливался делать: обманывать, фальшивить, гнаться за выручкой, низкопоклонничать…» Неплохой итог для человека, более известного своей ворчливостью, чем своими увещеваниями!
Но общественная система нуждается в своих охранителях этики. Тот факт, что регулирующие органы, как, например, КБО, или карательные органы, например суды, становятся все более суровыми, является результатом последовательных уступок в пользу усиливающейся финансиаризации деловой активности. В этом, по-видимому, проявляется веление времени, поддерживаемое прессой, которая популяризирует моду. Но если газеты должны пытаться говорить правду, то не им декретировать добро.
В границах законности как для предприятия, так и для каждого из нас этика представляется делом индивидуальным. Единственным настоящим мерилом длительного действия является успех или неудача. В этом Боллоре не ошибается. Оказывается, фирмам, придерживающимся определенных принципов, удача сопутствует чаще, чем в среднем всем остальным фирмам. Их хозяева могут совмещать приятное с полезным, доходы с моральным удовлетворением.
В заключение этой главы несколько слов чисто личного характера, потому что в данной области каждому приходится нести ответственность за свою систему ценностей. Я думаю, что в делах этика играет определяющую роль, однако большинство речей, наставлений и семинаров, посвященных проблеме, мне представляются столь же высокопарными, сколь и примитивными.
Все мы достаточно хорошо умеем определять, что честно, а что нечестно. Но в мире денег и силовых отношений на дорогах господствуют не бойскауты. Не найдется, следовательно, ни одного руководителя предприятия, которому не приходилось бы обращаться со своими конкурентами, поставщиками, акционерами, партнерами или наемными работниками более строго и менее чистосердечно, чем если бы на их месте были его собственные дети, родственники или друзья.
Каждый определяет сам, что значит не заходить слишком далеко, ибо со временем лгуны, трусы, пошляки, предатели кончают тем, что выводятся на чистую воду и теряют уважение.
Если для корректного поведения нужны другие основания, кроме таких человеческих качеств, как приличие и достоинство, то следует вспомнить, что те, кто перестает внушать доверие, тотчас же теряют свое положение.
Именно предприниматель в большей мере, чем кто-либо другой, должен уметь изо дня в день в конкретных делах выдерживать свою линию и не допускать крайностей. Потому что мораль — это кодекс действий, а о предпринимателе будут судить по его делам.